Евгений Белогорский - Восточная война [СИ]

Возможно от этих взрывов, возможно, нет, но к трем часа дня, вражеская бомбардировка стала стихать и вскоре сошла на нет, перейдя в вялую перестрелку.

Князь Горчаков терпеливо дождался предсказанного Ардатовым ослабления вражеского огня и отбыл из города уже затемно. Артиллеристы Пелесье полностью прекратили огонь, и впервые за все время обстрела, над городом повисла продолжительная тишина.

По лицу командующего было трудно определить, доволен ли он исполнением предсказания графа или нет. Добившись согласия Ардатова на сооружения моста, Горчаков был поглощен исполнением этого замысла.

Хорошо изучив повадки генерал-адъютанта, Михаил Павлович был полностью уверен, что с момента сооружения моста, он не будет особенно драться за южную часть Севастополя. Князь не был предателем или изменником русскому делу, но он твердо держался своего плана предусматривавший переход войск на Северную сторону и принуждения противника к штурму русских позиций на Макензевых горах.

Сам план по своей сути был не плох, но с его исполнением полностью перечеркивалась судьба кораблей Черноморского флота, стоявших в севастопольской гавани. Для Горчакова они уже не имели никакой ценности, и самым лучшим вариантом было их затопление. С этим планом было много согласных, как в Бахчисарае, так и в Петербурге и даже в самом Севастополе. Однако с ним был совершенно не согласен граф Ардатов, у которого на флот были свои, далекоидущие планы.

Горчаков так же хорошо понимал намерения Михаил Павловича и, согласно достигнутой договоренности, не собирался ему мешать. Справедливо полагая, что, в случае успеха, победная чаща не минует и его самого, как это уже дважды случалось. Поэтому, покидая Севастополь, он только спросил графа так, что его вопрос мог понять только посвященный.

- Значит Бородино?

- Скорее всего.

- Останешься?

- Нет. Мое главное дело там, а здесь пускай трудятся Хрулев и Геннерих. Я им полностью доверяю.

Князь помолчал некоторое время, а потом, глубоко вздохнув, тихо, но внятно сказал:

- Да поможет тебе господь, Михаил.

Больше не было сказано ни одного слова, да и к чему было, что-либо говорить, когда каждый из этих двух людей уже все для себя давно решил.

После двадцатого августа, обстрел русских позиций не прекратился, но велся очень вяло, словно противник мелко гадил севастопольцам, желая затруднить ведение восстановительных работ. Это объяснялось тем, что запасы пороха за эти четыре дня обстрела у французов значительно сократились, и Пелесье терпеливо ждал очередного прибытия из Стамбула транспорта с боеприпасами.

Но если артиллеристы неприятеля вяло стреляли, то пехота развила бурную деятельность по приближению своих траншей к русским укреплениям. При этом действия неприятеля носили исключительно избирательные направления. Если у французов основными целями сближения были Малахов курган, второй, третий и шестой бастион, то англичане трудились исключительно вокруг четвертого бастиона и Язоновского редута.

Русские охотники по мере возможности наносили вред земельным работам противника, но, благодаря численному перевесу, неприятель всегда брал верх над севастопольцами, и расстояние  между позициями с каждым днем уменьшалось.

Наступил сентябрь, когда французские траншеи почти вплотную приблизились к внешнему рву Малахова кургана. Только сорок метров разделяло противоборствующие стороны, которые свободно обменивались ружейной стрельбой.

В ночь на второе сентября французы попытались занять многочисленные завалы, преграждавшие свободный подход императорской пехоты к русским позициям. Все ночь шла яростная борьба между русскими охотниками и французскими пехотинцами, в результате которой большая часть заграждений осталась в руках защитников Севастополя.

Пелесье очень хотел приурочить взятие Севастополя к 7 сентябрю, очередной дате Бородинской битвы, сделав тем самым достойный подарок для своего императора. Однако, скверные поставки пороха из Константинополя поставили жирный крест на этих планах "африканца". Как не яростно топал своими ногами генерал и как не обрушивал гневную брань на головы неповоротливых турков, новый обстрел русских позиций его армия смогла начать только пятого сентября.

Собрав все свои силы в единый кулак, противник со всего маха ударил по защитникам Севастополя ровно в пять часов утра. В один миг мирно спящий город буквально утонул в огромном облаке дыма, образовавшемся от пушечных выстрелов и разрывов вражеских бомб. Порой, взошедшее на горизонт солнце не могло полностью пробить эту ужасную пелену, и тогда Севастополь погружался в гнетущую тень.  

Громовые залпы первых выстрелов быстро сменялись беспрерывным гулом орудий, который продолжался в дальнейшем с неослабиваемой силой. Вначале огонь осадных батарей был обращен преимущественно на Городскую сторону, против 4-го и 5-го бастионов. Вражеская бомбардировка продлилась до двух часов дня, после чего неприятель сосредоточил свой огонь по левому флангу севастопольской обороны, главным образом по Малахову кургану и второму бастиону.

Ярость и непрерывность этого обстрела была такова, что многим защитникам севастопольских бастионов казалось, будто ад разверзся вокруг них. Непрерывным потоком на русские укрепления падали ядра, бомбы, гранатная картечь и ружейные пули, сея смерть и страдания в рядах защитников бастионов. Весь этот кошмар продолжался свыше двух с половиной часов, после чего все повторилось вновь. В течение трех часов мортирные батареи противника методично разрушали укрепления Городской стороны, чтобы потом вернуться к бомбардировке Малахова кургана и второго бастиона.

В продолжение этой ужасной канонады, враги иногда с умыслом прекращали ее, с тем намерением, чтобы в эти паузы из опасения штурма, русские сосредоточивали на бастионах войска, после чего неприятель вновь принимался обстреливать их еще с большею силой.

Также интенсивно шел обстрел и самого Севастополя, Большой и Южной бухты. От этого, в черте города возникло несколько пожаров, с огнем которых удалось справиться с большим трудом, благодаря исключительно мужеству горожан.

Был уже вечер, когда одна из бомб противника упала на стоявший у северного берега Большой бухты военный транспорт "Березань", и вызвала на нем пожар. Все усилия экипажа потушить огонь оказались неудачными. К тому же, сорванное волной судно стало двигаться к недавно наведенному мосту через бухту, грозя поджечь его. Желая спасти сооружение, ближайшие корабли открыли огонь по транспорту и выпущенные мим ядра разнесли в щепки борт обреченного корабля. Однако полученных пробоин оказалось недостаточным, чтобы сразу его потопить. Завалившись на один бок, "Березань" еще долго горела в ночи, освещая огнем своего пожара бухту и оба берега.